* * * 
 
Когда весь жар, весь холод был изведан, 
и я не ждал, не помнил ничего, 
лишь ты одна коснулась звонким светом 
моих дорог и мрака моего. 
 
В чужой огонь шагнула без опаски 
и принесла мне пряные дары. 
С тех пор иду за песнями запястий, 
где все слова значимы и добры. 
 
Моей пустыни холод соловьиный, 
и вечный жар обветренных могил, 
и небо пусть опустятся с повинной 
к твоим ногам, прохладным и нагим. 
 
Побудь еще раз в россыпи сирени, 
чтоб темный луч упал на сарафан, 
и чтоб глаза от радости сырели, 
и шмель звенел, и хмель озоровал. 
 
На свете нет весны неизносимой: 
в палящий зной поляжет, порыжев, 
умрут стихи, осыплются осины, 
а мы с тобой навеки в барыше. 
 
Кто, как не ты, тоску мою утешит, 
когда, листву мешая и шумя, 
щемящий ветер борозды расчешет 
и затрещит роса, как чешуя? 
 
Я не замерзну в холоде декабрьском 
и не состарюсь в темном терему, 
всем гулом сердца, всем моим дикарством 
влюбленно верен свету твоему. 
 
1961