На главную | Публикации о Б.А.Чичибабине | Материалы Чичибабинских чтений

Ипполит Зборовец

НАЦИОНАЛЬНЫЙ МИР В ПОЭЗИИ БОРИСА ЧИЧИБАБИНА

О русскоязычных поэтах Украины всегда либо молчали, либо говорили стыдливо, неловко, с чувством сожаления, как о досадной аномалии, которая портит национальный литературный пейзаж. Между тем в творчестве русских поэтов украинской земли, как это ни парадоксально, патриотические мотивы, голос любви к Родине звучат намного сильнее, искреннее, нежели в произведениях некоторых современных отечественных лириков.

В этом отношении поэзия Бориса Чичибабина, как нам кажется, особенно характерное явление. Она поражает сложностью выраженных в ней национальных чувств. В программном стихотворении “А я живу на Украине” говорится о “двойном причастии” поэта, сформировавшемся под воздействием русской и украинской культур. Их сопряжение в духовной жизни творческой личности — глубоко интимное, уникальное. Но родной является не только та земля, которая взрастила поэта. Лирика Бориса Чичибабина — это постижение своих корней, уходящих в национальную почву, осознание своего места на украинской земле. С наслаждением, с огромной душевной отдачей поэт любил погружаться в то, что сейчас модно называть украинской ментальностью. В его художественном мире Тарасов Днепр течет, млечной пылью среди черной ночи курится Чумацкий шлях, бушуют строки “Заповита” Шевченко, плачут вербы, звенит лозняк, из могил встают гайдамаки. И особенно поражают своим величием степные просторы Украины, по которым с грохотом и огнем не раз прокатывалась история великого народа. “Моя ты родина — лесостепь”, — с гордостью признает поэт, украинец даже в своей речи, он называет себя “хлопчиком селянским”, слагает оду украинскому борщу. Борис Чичибабин был истый украинский троянец в еде и в выпивке, в труде и в любви. Ключевое понятие чичибабинской поэзии — нераздельность. Если мыслители ХХ века обычно не смешивали понятия “кровь” и “почва”, то для поэта они всегда воспринимались как одно неразрывное целое:

С Украиной в крови я живу на земле Украины,
и, хоть русским зовусь, потому что по-русски пишу,
на лугах доброты, что ее тополями хранимы,
место есть моему шалашу.

В свое время именно эти строки дали повод для обвинения Бориса Чичибабина в украинском национализме.

В лирике поэта центром национальной жизни безусловно является украинское село, где еще живы традиции, где звучит родная речь, а на огородах произрастают звонкие кавуны и дыни. Село порождает острое чувство кровного родства с землей:

Тут хаты пропахли полынью и хлебом.
И сам я по крови — казак и мужик.

Это чудо обретения национального лица, это голос крови, голос предков, голос самой истории. Поэт обращается к степному краю:

Казаком-непоседою,
озорным кобзарем
я с тобою беседую
и тобой озарен.
Если есть во мне сколь-нибудь
за душою добра —
не от рвения школьного,
а от батьки-Днепра.

Идея земли — одна из фундаментальных идей всего творчества Бориса Чичибабина, которое пронизано глубоким пониманием того, что труд на земле — основа основ, без него не рождаются ни хлеб, ни песня, ни дети. Человек земли — герой “Оды хлеборобу”:

Хлеборобу с кем меняться долей?
Он с самой природою в ладу:
добрый дождь клевал с его ладоней,
дальний ветер запахами дул.
Он давал названья и оценки,
применял приметы и права
и дарил Толстому и Шевченко
заповедно-вещие слова.

Народ дарил их и Борису Чичибабину, как это, например, сравнение:

­Знаешь, как я пишу? Будто черную землю пашу,
ни себя самого, ни друзей и ни близких не милуя.

Родина не была для поэта узким, герметически закрытым миром. Украина для него — прародина, славянская колыбель, а Киев — святое место восточных славян, равное Иерусалиму. В сознании лирика истовость осязаема, он дышит ее воздухом, ощущает ее краски и запахи.

Борис Чичибабин проявлял заметный интерес к личности и философии Г. С. Сковороды. Его близость к природе, стремление познать себя, поиски счастья и покоя, его учение о человеке “внешнем” и “внутреннем”, о законе сродности, о сродном труде и неравном равенстве сочувственно воспринимались поэтом. В лирике Бориса Чичибабина по-сковородиновски трактуется проблема человеческого счастья, которое состоит не в богатстве, изобилии и даже не в здоровье, а в гармонии души, обрести которую человек может только занимаясь тем, что сообразно его природным наклонностям, в “сродном труде”. Руссоизм, склонность к ереси, язычеству — вот что сближало украинского философа-просветителя XVIII века и гениального русского лирика второй половины XX века. Все же Борис Чичибабин не мог до конца принять аскетизма Г. С. Сковороды, его гордого одиночества, философской отрешенности от быта. Он всегда рядом с любимой, разделяющей его радости и горести. Его жизнелюбие намного богаче, свободнее, смелее сковородиновского, ведь Борис Чичибабин — сын XX века! Он мог сказать: “Славлю плоти соблазны от колен до запястий...”, “До гроба страсти не избуду”. Но фигура независимого поэта, философа, бродившего из села в село с палкой, торбой и парой любимых книг, освещала его жизненный и творческий путь, была его латерна магика.

История давеча вскрыла следы
Григория Саввича Сковороды,
и правда воспряла из праха,
что люди огадились в детском раю
и рай променяли на волю свою,
на землю корысти и страха.

Опираясь на Г. С. Сковороду, Борис Чичибабин творил суд над своим временем, над своей эпохой.

Тарас Шевченко потряс поэта как уникальное явление в украинской и мировой культуре, как личность, которая представляла собой весь украинский народ. Над разгадкой этого феномена он бился многие годы. Для Бориса Чичибабина Тарас Шевченко никогда не был иконой, символом, каноном, национальным кумиром. Поэт ощущал его духовное, даже физическое присутствие, в стихах общался с ним, как с живым человеком:

Не задумавшись, а сразу,
как с войны до дому,
я иду во след Тарасу —
никому другому.

Никуда с нее не съеду, —
прямиком до смерти —
по Тарасовому следу,
по тернистой тверди.

Давать отпор темным силам жизни и утверждать добро для Бориса Чичибабина означало идти дорогой борьбы Тараса Шевченко — нелегким, тернистым путем. В этом все дело! Нужно учитывать, что стихотворения поэта о Шевченко имеют двойное дно. Говоря о Тарасе, поэт многое сказал и о себе, о своей горькой судьбе (тюрьма, допросы, лагерь, преследования). Как певец Украины Борис Чичибабин ощущал себя духовным преемником великого Шевченко.

День за днем Борис Чичибабин создавал летопись родного Харькова и Харьковщины от первого сборника лирики “Мороз и солнце” до последнего. Он писал о знаменитом Коробовом Хуторе, о белых кувшинках Балаклеи, о Северском Донце как частице общей для всех Матери-природы. Если Волга — это, по меткому изречению В. В. Розанова, русский Нил, то водные просторы Северского Донца поэту дороже и роднее, может быть, чем воды украинского Нила — священного Днепра:

Прославлена струя
и Волги и Дуная,
у каждого — своя,
а у меня — иная.
И сердце радо несть
красу его большую
и слово про Донец
по-своему сложу я.

Речной пейзаж у Бориса Чичибабина реальный и идеальный. Какая-то тайна, загадка заключена в этой природной гармонии, царстве покоя и равновесия. Нет, это не природная декорация, а частица большого человеческого счастья, место, где поэт может любить и быть любимым. Отсюда сближение однокоренных слов “в ладонях любящих”, “любимая”, “люблю”. В качестве подарка любимой женщине он предлагает то, что является источником высшей — духовной красоты:

О, если б кто в ладонях любящих
сумел до старости донесть
в кувшинках, в камышовых трубочках
до дна светящийся Донец!
Плескалась рыба, бились хвостики.
Реки и леса красота,
казалось, вся в пахучем воздухе
с росой и светом разлита.

Скорей, любимая, приблизься.
Я этот мир тебе дарю.
Я в нем любил лесные листья
и славил зелень и зарю.

В инструментовке стихотворения поэт с помощью повторов, внутренних рифм мастерски передает и глубину реки (три “до” подряд!), и плескание рыбы (игра звуками л, с, з), и даже целебный лесной воздух.

Не случайно Борис Чичибабин называл себя украинским Брюньоном. Так поэт выразил сущность национальной специфики своей поэзии. Его оптимизм, душевная стойкость, внимание к меткому народному слову — все от Кола Брюньона. Он человек творчества, влюбленный в свой труд, непримиримый противник той системы, которая стояла над народом. Ему ненавистен советский аскетизм, ему ненавистна война, как и всякое разрушение. Он закалился в борьбе с тяготами жизни. Ничто не могло его сломить! День за днем Борис Чичибабин создавал поэтическую летопись жизни Украины послевоенного периода, как свидетель времени видел и пережил все — от черных “марусь” и лагерей до морального одичания народа в 70—80-е годы, мучился, страдал, но пронес огромное, солнечное чувство любви к родине. Поэт имел право сказать:

Я не для дальних, не для близких
сложил заветную тетрадь,
и мне без песен украинских
ни быть, ни жить, ни умирать.

Когда ударю сердцем обземь,
а это будет на заре,
я попрошу сыграть на кобзе
последнего из кобзарей.

И днем с огнем во мне гордыни
национальной не найдешь,
но я живу на Украине,
да и зароете в нее ж.

Так русский поэт выступил как хранитель украинской культуры, соединяя историю и современность. Он был неустанным строителем духовного моста между героическим прошлым украинского народа и его сегодняшней борьбой за возрождение тысячелетней национальной культуры. Читатель стихов Бориса Чичибабина слышит колокола Киевской Руси, дышит воздухом Запорожской Сечи, идет тернистым путем Тараса Шевченко...

Украина — самая дорогая часть той великой духовной родины, к которой принадлежали Пушкин и Лермонтов, Гоголь и Лесков, Некрасов и Фет, Толстой и Достоевский, Чехов и Короленко. Борис Чичибабин в стихотворении “Плач об утраченной родине” говорил о неразрывности духовных связей украинцев, грузин, армян, казахов, молдаван, киргизов и многих других народов с уникальным, неповторимым космосом — Россией и русской культурой, — разрушение которого может стать катастрофой для всего человечества.

Харьков, 1996

 

Hosted by uCoz